Гомосексуализм в Японии. Статья обещанная KoulSoulu.

[Hokkaido]

Некоторое время назад я обещал, что выложу эту статью для  KoulSoulu. В этой ее части можно прочесть о гомосексуализме в средневековой Японии, если будет кому-то интересно, выложу продолжение.

Первые записи о гомосексуальных отношениях в Японии появились ещё в древние времена и некоторое время в истории Японии любовь между мужчинами рассматривалась как чистейшая форма любви.

Общая информация

Хотя гомосексуализм в японском обществе и религии никогда не рассматривался как грех, в 1873 г. правовым запретом была ограничена содомия, однако всего семь лет спустя в Уголовном кодексе 1880 г. это положение было отменено.

В конце XIX в. воздействие западной религиозной мысли и желание выглядеть «цивилизованно» повлияли на восприятие гомосексуализма как японским правительством, так и населением в целом.

Исторические источники

Имеющиеся источники, затрагивающие вопросы однополой любви в Японии, равно как и в древнем Китае, в основном, литературные. Хотя как единое государство Япония существовала примерно с IV в., письменные исторические документы в действительности начинаются с «Кодзики» («Kojiki», 古事記; «Записи о деяниях древности»), которые были составлены в начале VII в.

Хотя китайские источники, датирующиеся VI в. до н.э., содержат упоминания о гомосексуализме, аналогичные отсылки в Японии начинают появляться примерно в X в. Первоначально, по всей видимости, эти труды следуют китайским примерам.

Сравнения с Западом

В отличие от Запада, в Японии секс никогда не рассматривался с точки зрения морали, скорее – с точки зрения удовольствия, социального положения и социальной ответственности. Это остаётся верным даже сейчас, когда взгляды на гомосексуальность несколько изменились.

Терминология

Первоначально, «сюдо» («shudo»), «вакасюдо» («wakashudo») и «нансёку» («nanshoku»), которые начали использоваться в эпоху Эдо, характеризовали не конкретных личностей, а скорее их поведение. В настоящее время наиболее распространёнными терминами являются «досэйайся» («dōseiaisha», 同性愛者; букв. «любящий представителей того же пола»), «гэй» («гэи», «gei»,ゲイ; соответственно, «гей»), «хомосэкусюару» («homosekushuaru», ホモセクシュアル; «гомосексуальный»), «рэдзу» («rezu») или «рэдзубиан» («rezubian», レズ、レズビアン; искажённое «lesbian», «лесбиянка», «лесбийский») и «гомо» («хомо», «homo», ホモ.

Хотя «досэйайся» используется по отношению к мужчинам и женщинам, «гэй», «хомосэкусюару» и «гомо» («хомо») используются почти всегда по отношению только к мужчинам. При обсуждении древних и исторических источников почти никогда не используется термин «гей», что связано с современной западной коннотацией этого слова, а также с тем, что оно относится к определённому человеку, а не к его действиям. Термин «гомо» может использоваться как с положительным, так и с уничижительным подтекстом. Помимо этих терминов используются другие, с более отрицательным оттенком, например, «окама» (подробнее см. ниже).

Гомосексуализм в древней Японии

Термин «дансёку» («danshoku»,男色 это японское чтение тех же китайских иероглифов, обозначающих «мужские цвета» (т.е. «мужская привязанность»). Иероглиф色 («цвет») в Японии и Китае по-прежнему имеет значение сексуального удовольствия. Термин «дансёку» широко используется для обозначения гомосексуализма в древней Японии.

По словам Гарри Леппа (Gary Leupp), древние японцы ассоциировали «нансёку» («nanshoku», «мужской путь») с Китаем, страной, из которой были позаимствованы многие идеи, предметы и тенденции, в том числе и система письма. Различные литературные источники содержат отсылки к тому, что однополая любовь существовала уже в древнем обществе, однако, многие из этих отсылок настолько завуалированы, что являются не слишком надёжными. Также, как считается, в те времена были широко распространены признания в любви и глубокой привязанности к друзьям того же самого пола.

Тем не менее, какими бы они ни были, эти источники действительно существуют и всё более многочисленными они становятся в эпоху Хэйан, примерно в XI в. В «Гэндзи-моногатари» («Genji Monogatari», 源氏物語; «Повесть о Гэндзи»), написанной в начале XI в. мужчины часто восхищаются юношеской красотой. В одной из сцен дама отвергается героем, легшим взамен этого спать с её братом. При этом сам Гэндзи недвусмысленно показывает, что находит мальчика более привлекательным, чем его холодную сестру.

«Повесть о Гэндзи» - это роман, но в эпоху Хэйан существовали и дневниковые записи, некоторые из них содержат отсылки на участие императоров в гомосексуальных связях и на «красивых мальчиков, используемых в сексуальных целях» императорами. В других литературных произведениях можно обнаружить то, что Лепп называет «проблемами гендерной идентичности», когда молодой человек влюбляется в девушку, оказывающуюся в итоге переодетым юношей.

Первые записи о гомосексуальных отношениях в Японии появились ещё в древние времена и некоторое время в истории Японии любовь между мужчинами рассматривалась как чистейшая форма любви.

Однополая любовь среди монахов

Буддистские монастыри, как представляется, были наиболее ранними центрами гомосексуальной активности в древней Японии. Всенародно было объявлено, что монах Кукай (Kūkai), основатель буддистской секты Сингон (Shingon), представил нансёку в Японии после своего возвращения из Китая времён династии Тан (IX в.). При этом, однако, эта тема не поднималась ни в одной из его главных работ. Кроме того, следует отметить, что виная (свод правил и распорядка для монашеской общины у буддистов) запрещает буддистским монахам вообще какой-либо вид сексуальной активности, а Кукай был ярым приверженцем винаи. Но при этом в то же самое время гора Коя (Koya), на которой стоял монастырь Кукая, стала олицетворением однополой любви.

Однако, ни синто, ни японская интерпретация конфуцианства не содержат подобных запретов. Многие монахи, похоже, считали, что их обеты безбрачия не относились к однополым сексуальным контактам, так что истории об отношениях между монахами и молодыми послушниками, известные как «тиго-моногатари» («chigo monogatari»), были весьма популярны. И эти отношения всегда вышучивались, пока страсть не переходила к насилию, что в те времена было весьма обычным делом. В свою очередь иезуиты были ошеломлены уровнем содомии среди буддистского духовенства.

Однополая любовь среди военных

От религиозных кругов однополые сексуальные контакты распространились в кругах военных, где подобные вещи стали обычным делом между молодым самураем-учеником и более взрослым или более опытным наставником. При таком раскладе, юноша мог оставаться любовником своего «учителя» многие годы. Подобная практика получила название «сюдо» («shudo», «путь юношей») и завоевала большое уважение в военных кругах.

Однополая любовь между представителями среднего класса

Поскольку японское общество стало более мирным, то средний класс перенял многие практики самураев, а практика сюдо стала более коммерциализированной: молодые актёры театра Кабуки часто предоставляли сексуальные услуги в нерабочее время, поскольку были популярны, как и многие современные звёзды, и пользовались спросом у богатых покровителей, которые соперничали друг с другом за покровительство юношей.

Однополая любовь в искусстве

Все эти действия, описанные выше, так или иначе легли в основу бесчисленных литературных произведений, большинство из которых ещё предстоит перевести с японского языка. Например, Ихара Сайкаку (Ihara Saikaku) создал образ бисексуала в «Мужчине, предавшемся любви» (1682), Дзиппэнся Икку (Jippensha Ikku) описал однополые отношения в предисловии к «На своих двоих по Токайдоскому тракту» (1802–1822), а Уэда Акинари (Ueda Akinari) представил буддистского монаха-гомосексуалиста в «Рассказах о лунном свете и дожде» (1776).

Аналогичным образом тема однополой любви проникла в творчество многих великих художников того времени, например, Хокусай Кацусика и Хиросигэ Андо, согласно имеющимся источникам, гордились изображениями такой любви в своих работах в жанре укиё-э («ukiyo-e», «картины ускользающего мира») и сюнга («shunga», «весенние картинки»).

Некоторые подробности.

Япония была самой терпимой к однополой любви азиатской страной вплоть до XIX в. где она была связана, с одной стороны, с общей эстетизацией мужского тела, а с другой - с самурайским культом мужества и верности (лесбийские мотивы в Японии выражены меньше, чем где бы то ни было, видимо потому, что молодые женщины нигде вместе не группировались). Как и другие народы, японцы считали, что однополую любовь - "нансёку" ("мужской путь", "юношеский путь", "красивый путь" или "тайный путь") - завезли к ним извне (по легенде, ее завез из Китая в начале IX века буддийский монах Кукай. Вообще настоящим рассадником гомоэротики были буддийские монастыри). Но, в отличие от многих других народов, японцы никогда не называли это заимствование постыдным или грязным, а считали важным элементом своего культурного наследия и признаком развитой цивилизации.

Так, в Японии известность приобрел своеобразный гомоэротический аналог "Ромео и Джульетты" - китайская повесть XVII века "И даже камни склонились" о том, как двое студентов, полюбив друг друга, убежали в горы и стали жить отшельниками, отказавшись от своего семейного долга сыновей и женихов. Узнав о местонахождении беглецов, их семьи отправились за ними в сопровождении их невест. Но когда они прибыли на место, молодые люди уже вознеслись на небо, а на месте их гибели выросли два дерева с переплетающимися ветвями. Увидев в этом волю богов, обе невесты покончили с собой, а родственникам осталось лишь оплакивать потерю и собственное неразумие.

В средневековой Японии любовь к женщинам и мужчинам считалась одинаково нормальной, одна не исключала другую. "Зима и лето, день и ночь сменяют друг друга. Никто не может отменить весеннее цветение или осенний листопад. Так как же можно критиковать Путь Мужчин или Путь Женщин?" Исключительное предпочтение одного пола считалось редким и странным. Мужчин, любивших только мальчиков, называли не по объекту их влечения, а по объекту избегания – оннагираи (женоненавистники). Хотя 11-19-летние мальчики считались "законными" объектами мужского желания, сексуальная техника "мужского пути" регламентировалась строже, чем гетеросексуальная. Японская эротика часто изображает оральный секс между мужчиной и женщиной, но никогда - между мужчинами. Напротив, целующиеся мужчины изображались часто.

Отношения между мужчинами были строго иерархическими, причем историки различают три разные субкультуры: буддийские монастыри, феодально-самурайскую среду и театральный мир. В отличие от континентального буддизма, японцы говорили о "красивом пути" без осуждения, считая его своего рода переходом от секса с женщинами к идеальному полному воздержанию. Сексуальные связи монахов с послушниками были практически узаконены. В одном монастыре сохранился забавный текст составленного в 1237 г. обета 36-летнего монаха: "Я пробуду в Храме Касаки до достижения сорока одного года... Переспав уже со 95 мужчинами, я обещаю, что их общее число не превысит за это время 100 человек.. Я не буду любить и содержать никаких мальчиков, кроме Рию-Мару" (видимо, ревнивый мальчик потребовал верности от любвеобильного монаха).

В самурайской, рыцарской среде, где все было подчинено воинскому кодексу чести, выше всего ценилась верность. Паж или оруженосец должен был учиться у своего господина доблести и быть достойным его. Измена мальчика господину влекла за собой жестокую казнь. Единственно допустимой сексуальной техникой была анальная пенетрация. Верность в любви до некоторой степени покоилась на соглашении. Феодал мог взять мальчика силой, но в этом случае любовь ему не принадлежала. Иногда старший самурай тоже давал обет верности. 22-летний Такеда Синген в 1542 г. дал письменное обязательство 16-летнему Касуге Генсуке, заверяя ревнивого Касугу, что никогда не спал с третьим мальчиком, Ёсихиро, хотя и хотел добиться этого. Теперь же, пишет Такеда, я этого и в мыслях не имею. "Поскольку я хочу сблизиться с тобой, отныне, если у тебя будут какие-нибудь сомнения на этот счет, я хочу, чтобы ты понял, что я не собираюсь повредить тебе. Если я когда-нибудь нарушу эти обещания, пусть меня постигнет божественная кара..." Желанный союз был заключен и продолжался многие годы. Любовная связь была частью феодальных отношений.

В популярном сборнике Ихара Сайкаку (1642-1693) "Великое зерцало мужской любви" (1687), имеется несколько рассказов на эту тему. В рассказе "Соловей в снегу" самурай Симамура Тонаи, поклявшись в верности двум юношам, дал каждому из них в залог своей любви по отрубленной фаланге своих мизинцев. Став взрослыми, благородные юноши обязательно вступали в брак. Однако известны и любовные союзы между сверстниками, продолжавшееся всю жизнь. Юные самураи Тамасима Мондо и Тоёда Ханэмон, полюбив друг друга, когда первому было 16, а второму 19 лет, прожили в любви и согласии до старости, ни разу не изменив друг другу ни с женщиной, ни с мужчиной.

Самурайская гомоэротическая дружба - типичный феодальный институт. Удовлетворение сексуальных потребностей в условиях длительного отсутствия женщин и влечение к юношам здесь подчинены отношениям вассальной зависимости. Сексуальная связь не только скрепляла эти отношения, но и персонализировала их, превращая, по японской терминологии, "холодный долг" в "теплый долг". С окончанием эпохи феодализма в Японии этим отношениям пришел конец, но они оставили по себе прочную идеализированную память (достаточно вспомнить жизнь и творчество Юкио Мисимы).

Третья специфическая гомосексуальная субкультура -- театральный мир. В японском традиционном театре Но и Кабуки всегда было много гомоэротики, а молодые актеры часто были любовниками знати, включая правителей-сегунов. С течением времени актерская проституция стала вполне законным и даже престижным занятием. Хотя мальчики из театра кабуки не обязаны были хранить верность своим любовникам и должны были отдаваться за деньги всем желающим, их уважали и ценили. Возрастные границы в этой среде были сильно размыты, иногда "мальчиками" считались мужчины за тридцать, но они старались выглядеть вечно юными, спрашивать их о возрасте считалось неприличным. В 17-18 вв. в Японии появились и другие легальные формы мужской проституции - бани, бордели и т.п.

Под влиянием христианства (католические миссионеры вели эту компанию с XVII в.) в XIX в. гомосексуальные отношения стали преследоваться юридически. В современном японском законодательстве однополая любовь легальна и отражена в творчестве многих писателей. В качестве известного примера, помимо творчества и судьбы Юкио Мисимы, можно назвать фильм Нагиса Осимы «Табу», посвященный как раз гомосексуальной любви в среде самурайства.